Жан ла Валетт и впрямь не поскупился на награды. Гоэмон и Фернан де Алмейда уезжали с Мальты приятно отягощенные мешочками с золотыми дукатами. Ниндзя решительно отклонил предложение гроссмейстера стать одним из братьев Ордена, а что касается фидалго, то об этом он даже не помышлял. Де Алмейда любил свободу, вольный ветер и ни в коей мере не хотел запирать себя в каменном мешке монастырских или крепостных стен.
После некоторых размышлений и колебаний они отправились в Лижбоа. Для Гоэмона там начинался путь в Нихон, а фидалго надеялся на помощь влиятельных родственников, чтобы снять с себя наветы Мигела Диаша. Для этого он заручился рекомендательным письмом самого Великого магистра, который живописал подвиги ревностного христианина Фернана де Алмейды на ниве защиты христианских ценностей. А после победы над армией Сулеймана имя «ла Валетта» очень многое значило. Он считался спасителем Европы от мусульман.
Но все обошлось куда проще и гораздо счастливей, нежели думал фидалго. Оказалось, что Вашку Гонсалвеш времени даром не терял. Козни Мигела Диаша были разоблачены, а затем он был арестован коррехидором как главарь шайки разбойников и под пыткой дал нужные показания. Этому поспособствовало то обстоятельство, что алькальд, родственник Диаша, потерял свою должность из-за дворцовых интриг (де Алмейда подозревал, тут не обошлось без помощи его высокопоставленных родственников).
Но главный подарок ждал Фернана де Алмейду, когда он приехал в Монсанту. Дон Диего да Коста расторг помолвку своей дочери с Мигелем Диашем, и бедняжка Гразиела уже вознамерилась куковать без мужа до старости, тем более что фидалго исчез неизвестно куда, как в один из весенних дней 1567 года он неожиданно нарисовался у ворот асьенды. Тут-то она и вспомнила слова странного слуги де Алмейды, которые тот обронил на прощанье: «Запомните, сеньорита – надежда умирает последней. Не торопите ее».
Погулять на свадьбе Гоэмону не пришлось; он торопился к отплытию галеона «Падре Франсиско» в Чипангу. Будучи в Лижбоа, ниндзя купил себе место на корабле в качестве пассажира и внес задаток – часть оплаты за проезд. Расстались они с фидалго как братья; де Алмейда даже прослезился от переизбытка чувств. А сеньорита Гразиела неожиданно поцеловала Гоэмона, чем смутила его до чрезвычайности.
И вот он почти дома. Понаблюдав за тем, как переправили на берег его багаж, ниндзя ступил на дощатый причал Кагосимы с огромным душевным трепетом. Ему вдруг показалось, что это всего лишь сон. Но он длился недолго. Где-то неподалеку послышался мелодичный звон, Гоэмон встрепенулся, посмотрел в ту сторону и увидел… ямабуси, Учителя, с дорожным посохом в руках! Приветливо улыбаясь, старец время от времени потряхивал посохом, и перезвон колокольчиков, закрепленных в навершии посоха, вплетался в шум и гам порта, взбудораженного прибытием большого торгового судна «южных варваров».
Ямабуси подошел к Гоэмону, они обменялись поклонами, и горный отшельник буднично сказал, будто расстался со своим учеником всего несколько дней назад:
– Я ждал тебя завтра. Но кораблю помог попутный ветер, и вот ты здесь… Иди за мной.
Позвав носильщиков, Гоэмон поручил им свои вещи и неторопливо, с достоинством, как подобает человеку зрелому, заслуженному, пошагал вслед ямабуси. Он удивлялся: как старец узнал о его прибытии?! Впрочем, это было неважно. Главное, что он на родной земле, а все остальное – мелочи. Гоэмон шел, и его голова слегка кружилась от знакомых запахов, среди которых, на удивление, присутствовал даже запах сакуры, хотя она уже давно отцвела.
Трехстишие хокку сложилось в его голове совершенно неожиданно:
Вновь прилети весной!
Дом родной не забудь,
Ласточка, в дальнем пути!
Ниндзюцу – тайное клановое боевое искусство, содержащее в себе комплексы знаний и умений по осуществлению диверсий и террора, методы проведения партизанских операций, разведку с использованием всех способов добывания и анализа информации. Жителям средневековой Японии акции ниндзя (адептов ниндзюцу) представлялись проделками демонов.
Хондо – остров Хонсю.
Сёгун – в японской истории так назывались люди, которые управляли (в отличие от императорского двора в Киото) Японией большую часть времени с 1192 года до периода Мэйдзи, начавшегося в 1868 году. Правительство сёгуна называлось бакуфу («палаточный лагерь» – место расположения полководца).
Синоби, синоби-но-моно – тот, кто крадется (яп.). Слово «ниндзя» в том виде, к которому мы привыкли, стало популярным сравнительно недавно – в конце девятнадцатого века. До этого момента чаще всего употреблялось «синоби». Японцы называли синоби «демонами ночи».
Сюрикен – дословный перевод: «лезвие, скрытое в руке»; японское метательное оружие скрытого ношения. Представляло собою небольшие клинки, изготовленные по типу повседневных вещей: звездочек, игл, гвоздей, ножей, монет и т. д.
Фукибари – духовое ружье, стреляющее отравленными стрелами. Трубки ружья могли быть разного размера – от совсем малого (чтобы спрятать во рту), до охотничьих фукибари длиной около 1,5 м.
Пагода – буддийское или индуистское сооружение культового характера. В Японии пагода представляет собой многоярусную башню, используемую в качестве храма.
Гэнин – «нижний ниндзя»; рядовой лазутчик, нижняя ступень в иерархии ниндзя.
Дзёнин – «высший ниндзя». Дзёнин заключал договоры с нанимателями, разрабатывал планы работы секретной службы, направлял деятельность зачастую мало связанных друг с другом «спецгрупп». Дзёнин был хранителем и воплощением традиций школы (рю) ниндзюцу, посвященный во все тонкости шпионской работы. Имя дзёнина было строго засекречено. Это гарантировало его безопасность, так как никто из рядовых лазутчиков, даже под пытками или позарившись на щедрую взятку, не мог рассказать врагу о нем ничего определенного.
Токонома – представляет собой неглубокую нишу в стене помещения, где располагается или традиционная японская гравюра, или свиток с каллиграфически написанным изречением, девизом или стихотворением, а также курильница с благовониями и часто икебана – небольшая цветочная композиция. Самого почетного гостя усаживают спиной к токонома.
